Em                Am
Приходит однажды к пустыннику-старцу
   H7                  Em
Философ с мечтою своей:
                        Am
Решил основать он взамен Христианства
   H7             Em
Религию новых идей.
    Am                  D7
Но только во всех начинаньях философ
   G               C
Одну неудачу терпел,
     Am              Em
И с ворохом неразрешимых вопросов
      Am         H7        Em
Предстал перед старцем теперь.
 
-О, старец почтенный, я знаю, ты мудрый!
Прошу тебя – дай мне совет…
Внедрять я религию новую буду,
Ведь старой - две тысячи лет!
В ответ ему старец: «Хоть это непросто,
Но знаю я способ один…»
-Я сделаю всё! – восклицает философ,
На старца с мольбою глядит.
 
И молвил тут старец с улыбкою кроткой:
-Ты в мир этот грешный ступай,
Больных исцеляй, воскрешая из мёртвых,
Себя на распятье отдай…
Позор и предательство примешь смиренно,
Прощая с любовью людей,
И если из гроба в день третий воскреснешь –
Ты цели достигнешь своей!»

Em               H7
Ей рисовалась в стужу весна -
                  Em
В хоре церковном пела она,
                 H7
И прославляла в пенье Творца,
                  Em
Радость сияла в свете лица!
G               Am
Батюшка добрый службу служил,
H7               Em
Больше всего он службу любил,
C              Am
И клирошанка, вторя ему,
 H7              Em
Словно летела к свету сквозь тьму!
 
Батюшка молод был и красив,
В ангельском взоре - нежная синь,
Длинный подрясник, стройная стать, -
Глаз клирошанке не оторвать…
Не было в храме если его -
Богу не пелось ей без него,
И хоть стучала в окна весна,
С грустью во взоре пела она…
 
Вдруг между ними встала стена -
Вмиг потеряла голос она,
Месяц, полгода, год и другой
Сердце томилось мукой такой.
Ропот на Бога, слёзы в ночи…
Все отказались, даже врачи.
Кто-то сказал ей: «Да в монастырь
К схимнику-старцу ехала б ты!»
 
Ласково старец принял её,
Но не успела горе своё
Даже поведать, слышит ответ:
- В хоре церковном будешь ты петь.
Только послушай, детка, меня:
Ты не любила Бога ни дня.
Все свои мысли, чувства, мечты –
Всё отдавала батюшке ты.
 
Бог долготерпит, только пойми –
Надо же как-то нас вразумить!
Мы закоснели в страшных грехах
И потеряли совесть и страх…
Девушку старец видел насквозь!
В поезде ночью ей не спалось,
Слышалось: «Детка, пой и живи
Так, чтобы Бога нам не гневить…»

     Em 
Дел мастер золотых
   Am
Сидел за верстаком -
H7                   Em
  За кропотливою работой.
И часто без причин,
   Am
Бездумно и легко
 H7                    Em
Произносил он имя Бога.

Не спорится когда,
Воскликнет: « Боже мой!»,
«Да что же, Господи, такое?»
Паломник мимо шёл
Из мест святых домой,
Да не сумел пройти спокойно.
 
Душою возмущён,
Он крикнул: «Ювелир!»
Тот вышел, а паломник скрылся.
Не видя никого
Ни близко, ни вдали,
Он вновь в работу углубился.
Паломник тут опять
В окно его позвал,
Сердито высунулся мастер,
Паломник сделал вид,
Что ничего не знал
И теребил у сумки хлястик.
 
Но в третий раз уже
Настал, видать, предел,
От злости выскочил он красный:
- Ты видишь, у меня
По горло важных дел,
А ты зовёшь меня напрасно?!
Миролюбиво тот
Паломник отвечал:
- Дела у Господа важнее,
Но ты Его зовёшь
Десятки раз на час,
А сердишься в сто раз сильнее.

Em                     Am 
  Соседа жили два - известных на село:
H7                              Em
  Один - всегда в трудах, другому - так везло.
                           Am 
  Один сосед был хмур, ссутуленным ходил,
H7                         Em
  Другой, наоборот, всегда приветлив был.
 
F                       Am
  Соперничества дух того одолевал,
F                    Am
  Ну, а его сосед опять преуспевал.
C                          G
  Все дни он напролет в работе проводил,
F                       H7
  Ну, а его сосед все по церквям ходил.
 
Трудяга огород из шланга поливал,
Пока его сосед на всенощной стоял,
А в это время дождь соседу все полил7
Ну, почему Господь к нему несправедлив?
 
Ведь о нне для себя, он для своих детей!
Но у соседа все ж плоды куда сочней!
А тут сынок его вдруг стал проситься в храм,
И в первый выходной отправился он сам.
 
Когда пришли туда, отец глядит, как он
Вдруг подошел к одной из множества икон,
И, показав рукой на ангела, сказал:
- Я видел, это он соседу помогал!
 
Вдвоем они быстрей вскопали огород,
Вот почему ему все время так везет!
Мы трудимся шесть дней, и в этом нет вины,
Но день седьмой отдать мы Господу должны!

      Am                  H7             Em
Он любил свою мать, хоть она его лаской не тешила,
     Am                 H7           E7 
И осмысленно редко смотрела она на него…
   Am              D7                    G C
Он ее из петли вынимал в ночь, когда она вешалась,
       Am               H7             Em
И с моста уводил над темнеющей быстрой Невой.
 
Он бутылки сдавал, он овсянкой кормил ее с ложечки
И окурков консервные банки всегда выносил…
Он жалел свою мать, и он верил, что все-таки Божечка
Не допустит, чтоб душу ее сатана погубил.
 
Как-то раз после школы придя на Смоленское кладбище,
Он стоял у могилы, и слезы текли по лицу…
Вдруг услышал, как неподалеку сказал кто-то: "Надо же!
Снова этот мальчонка! Скучает, видать, по отцу".
 
В ярком шарфике женщина смотрит глазами лучистыми:
- Ты записку бы Ксеньюшке с просьбой своей написал!
А она уж попросит своими молитвами чистыми,
Чтобы Бог тебе то, что ты ждешь, обязательно дал!
 
Целый вечер писал он записку по-детски доверчиво,
Он в часовню на кладбище завтра ее отнесет…
Но назавтра увидела мать вдруг листочек тот в клеточку -
Что искала она средь учебников - кто разберет!
 
Развернула записку, где почерком круглым, старательным
Он писал ей: "Блаженная Ксения, ты нас пожалей!
Помолись перед Господом Богом о нас, ну хоть кратенько,
Чтобы мама моя отказалась от рюмки своей!
 
Ты Ему передай, коль исполнит мое Он желание,
Мне за это не жалко и жизнь свою будет отдать…"
Мать читала записку, и вдруг из души покаяние
Стало жгучей слезой на глазах у нее проступать.
 
Посмотрела в окно: сын из школы домой возвращается,
Он глядит на нее и с улыбкою машет рукой…
Только вдруг, как во сне, в ее сына машина врезается,
И проснуться нельзя из реальности страшной такой.
 
Вот уж месяц прошел, и как в детстве везет на колясочке
Она сына любимого - Ксении записку отдать…
Вот - могила отца, и та женщина в шарфике красочном
У часовни глазами лучистыми смотрит опять…
 
А в записке - слова благодарности Ксении и Божечке -
Ведь все дни эти мама ни капельки в рот не брала…
И кормила сама его кашей овсяной из ложечки,
И такой, как когда-то давно, она снова была.  

 Am
Ветер сквозил из подвала
Dm                 E7
И пробирал до костей.
 Am
Долго она умирала
   Dm                E7
В тесной каморке своей.
Dm                 G
Не было сил у старухи
C               F
Даже водицы налить,
Dm
И одиночества муки
F                       E7
Сердце безжалостно жгли.
 
На неудобной постели
Язвы саднили в спине.
Крысы всё больше наглели –
Бегали прямо по ней.
И, хоть не верила в Бога,
Но от бессилья и мук
С болью, тоской и тревогой
Вдруг обратилась к Нему:
 
- Если Ты есть, то скажи мне,
Дай справедливый ответ –
Чем заслужила я в жизни
Столько лишений и бед?!
Тяжесть безмерного груза
Ты облегчить мне не мог.
Бросил меня, как обузу,
Даже родимый сынок!
 
Всё променял на бутылку,
Все, что имел – промотал…
Если бы, Господи, был Ты,
Разве сложилось бы так?!
 
И в тишине чей-то голос
Слово ответное дал:
- Помнишь ли сына другого,
Что не родился тогда?
 
На мимолётность комфорта
Ты променяла его.
Помнишь, как перед абортом
Ткнулся он ножкой в живот?
Он не умел защищаться,
Он не хотел умирать.
Рвали в утробе на части
Тельце его доктора.
 
Смерть он познал нерождённым,
Мать не увидев свою.
Именно этот ребёнок
Старость бы скрасил твою.
Он помогал бы в лишеньях,
Он бы заботливым был,
Только твоё утешенье
Твой эгоизм погубил.
 
Слёзы беззвучно глотая,
Тихо лежала она.
- Господи, всё, что Ты дал мне,
Я заслужила сполна!
По полу бегали крысы
В комнате полупустой,
Только в душе воцарились
Мир и небесный покой…

     Am                  Dm
Был сказочно богат он и женат.
  E7                        Am
Любовь к другой его переполняла.
                        Dm
Но венчанной женой была она
  E7               Am
И мужу своему не изменяла.
Dm                      G
  Он понимал, что им не быть вдвоём,
                    C
Но сердце всё же с этим не смирялось.
F                    Dm
  Ему хотелось ей построить дом,
   F                 E7
И близость с нею рисовалась…
 
Свою жену давно он не любил,
Одна отрада – сын двадцатилетний,
Но и про сына он почти забыл
В плену своих страстей и вожделений.
Чужая недоступная жена
Была ему всё более желанна,
Но вот идея родилась одна,
И скоро всё пошло по плану.
 
Однажды ехал с дачи муж её
На стареньком своём автомобиле,
Как вдруг камаз дорогу пересёк:
Визг тормозов, удар – и муж в могиле…
 
На кладбище стояла у креста
И в трауре была ещё прекрасней
Его такая хрупкая мечта,
Доверившись ему в несчастьи.
 
А через год священник возложил
На их главы венцы в уютном храме,
И ввёл он ту, которую любил,
В их новый дом с большими потолками. 
 
Ну, наконец, его теперь она,
Теперь он сможет жизнью насладиться…
Но позвонила бывшая жена,
Сказав ему, что сын в больнице.
 
У матери был утомлённый вид,
Она смотрела сквозь него как будто…
А он не знал, что у ребёнка СПИД.
Их сын скончался, не дождавшись утра.
 
До боли руль сжимая, ехал он
И вспоминал, как он купал ребёнка,
И как ходили на аттракцион
Втроём и ели пиццу с соком.
Когда же он вернулся в новый дом,
Где строить свое счастье собирался,
Измученный, раздавленный бедой,
Он венчанной жене во всем сознался.

А за окошком тихо падал снег,
И холодно им было в новом доме. 
И где-то грустно колокол звенел...
Все шло своею чередою. 

В монастыре монахиня одна
Псалтирь по убиенному читала. 
Была два раза замужем она,
Но с Господом в обители осталась.

В монастыре другом один монах
Поклоны клал усердно пред распятьем.
Когда-то у него была жена,
Что не была в его объятьях.

     Am
В монастыре перед иконой
    Dm
Мужчина пожилой стоял
   E7
И неумелою рукою
  Am             E7
Себя крестом он осенял.
        Dm           E7
- Быть может, вам помочь могу я? –
     Am          F
Спросил участливо монах.
         Dm
Вдруг - видит: задрожали губы:
      E7                   Am
- Мне очень исповедь нужна.
 
Тряся седою головою
И поправляя галстук свой,
Он говорил у аналоя
О том, что мучило его:
Как лет назад тому пятнадцать
Пришла к нему одна вдова
И как, заламывая пальцы,
С трудом произнесла слова:
 
- Мой сын-подросток очень болен:
По телу язвы до костей,
Нигде, как за границей только
Не излечить нам язвы те.
Есть люди добрые в России,
Они могли бы денег дать, -
Вдова помочь меня просила,
И я им взялся помогать.
 
Я разместил во все газеты
Те фото, где он в язвах был,
И деньги полились в то лето
На счёт, который я открыл.
Не знаю, что со мной случилось, -
Я стыд и совесть потерял:
Там денег много накопилось,
Но только я их не отдал.
 
Я путешествовал по свету,
Но через год увидел вдруг
На коже дочки пятилетней
Ужасный язвенный недуг.
И вот, устав от боли плакать,
Шептала дочка мне тогда:
- За что же, папочка мой, папа,
Такая у меня беда?
 
Тот голосок дрожащий тонкий
Меня преследует всегда…
Я не успел спасти ребёнка,
А, может быть, Господь не дал…
Он плакал, слёзы вытирая
Измятым галстуком своим...
- Я ваше горе понимаю:
Я в детстве тоже был больным.
 
Я помню: тело в страшных язвах,
Перед иконой мамин плач…
И я поверил, хоть не сразу,
Что есть ещё Небесный Врач.
И я Ему молился долго
И даже обещанье дал,
Что если исцелюсь, то Богу
Я жизнь свою тогда отдам…
 
Мужчина в галстуке вдруг замер
И наконец-то разглядел,
Что матери своей глазами
Монах на грешника смотрел.
И, сотрясаясь от рыданий,
Колени преклонив без сил:
- Прости, - он молвил в покаяньи
- Я вас давно уже простил!..

Am
Бесценное время бежало, роняя минуты.
Как будто боясь опоздать, так
                       Dm
стремительно-быстро. 
      E7
Расстрельная камера стала последним приютом,
Последней подачкой из рук
                       Am
неподкупных чекистов.
  F 
А он вспоминал по годам, 
                  Am
месяцам и неделям
      F 
Всю прошлую жизнь, что за дверью 
                  Am
железной осталась –
        Dm                               Am
Как с другом они безмятежно на кухне сидели,
  F                      E7                Am
И как в первый раз ощутил он холодную зависть.

 
А друг говорил, как обычно, наивно и просто
О новых успехах своих и о новых наградах.
И в мыслях рождались чеканные фразы доноса,
И сердце его разъедало предательским ядом.
 
С дороги убрать неугодного было нетрудно,
И чтоб получить поскорей вожделенное место,
Он продал его как Спасителя продал Иуда,
И другом себя называл накануне ареста.
 
В вине свою совесть топил, забывая про Бога,
Дивясь про себя, как легко устранил он помеху.
Всё вышло удачно, да только вот длилось недолго –
Пока воронок тёмной ночью за ним не приехал.
 
Его обвинили в измене всему государству,
За это - известно, какая ждала его кара.
Он молча стоял и не знал, как ему оправдаться,
А только смотрел безнадёжно в глаза комиссара.
 
Друзьями покинутый, всеми как будто забытый,
Он вновь повторял на допросах всё те же ответы.
И только один из друзей его встал на защиту:
Тот самый, что был так безжалостно им оклеветан.
 
С усмешкой письмо комиссар прочитать ему подал,
Мелькнуло оно белой птицей надежды последней…
- Тебя защищает такой же как ты - враг народа,
Поэтому слово его ничего не изменит.
Бесценное время бежало, роняя минуты.
Как будто боясь опоздать, так стремительно-быстро.
Расстрельная камера стала последним приютом,
Последней подачкой из рук неподкупных чекистов.
 
Раскаянье позднее душу пронзило внезапно,
Всю подлость свою, наконец-то, теперь осознал он.
Он вспомнил про Бога, но дату финального залпа
Уже подписал для него приговор трибунала.

Стихи - Ксения Кириллова

Am
Опять у ней командировка!
                    Dm
Ну, почему опять она!?
   E7 
О, как бессовестно и ловко
               Am
Её завышена цена!
F                    G
  И перед шефом, строя глазки,
E7               Am
  Стоит, елейности полна,
F            C
  А я умней её в три раза,
E7                   Am
  Но едет всё-таки она!
 
Такими мыслями болея,
На горе сетуя своё,
Спать не могла уже неделю:
Кипело всё в груди её.
В бреду как будто повторяла:
- Прощай, далёкая страна,
Где я ни разу не бывала!
Но едет всё-таки она!
 
Уж документы оформляет
Её соперница, и вот
Небрежно паспорт свой бросает
И чёрный кофе пить идёт.
А паспорт тихо был подобран,
Надёжно спрятан – не найти.
- Ну, что, начальничек мой добрый,
Тебе меня не обойти!
 
И в самом деле очень скоро
Начальник сам к ней подошёл:
- А документы твои в сборе?
Ну, что же, очень хорошо!
Она земли едва касалась:
Уж скоро, скоро самолёт!
В метро с работы возвращалась,
Не веря, что ей так везёт.
 
Но лишь ступив на эскалатор,
Увидев сумку, замерла:
Висел оторванной заплатой
Кусок от кожи, точно флаг.
Она искала, холодея,
Но как ни маялась душа,
Билета, паспорта и денег
В дырявой сумке не нашла.
 
Придя домой, она рыдала
И даже горькую пила,
Но это ей не помогало,
Пока она не поняла.
А поняла - и пожалела,
И ощутила Божий страх,
И позвонив своей коллеге,
Призналась ей во всех грехах.
 
А та, хоть было ей обидно,
Сумела всё ж её простить.
Гуд бай, Австралия и Сидней,
Теперь никто не полетит.
Вдвоём они договорились
От шефа тайну сохранить.
И даже вскоре подружились,
Что и водой их не разлить.