«Худое дерево добрые даёт плоды» Журнал ЖИВОЕ СЛОВО (август, 2016)

kopylova

Мне предстояло ответственное перед Богом и людьми задание: взять интервью у столь любимого мною автора-исполнителя Светланы Копыловой. Брать интервью у человека, чьим творчеством ты восторгаешься – совершенно особое искусство, требующее абстрагироваться от восторженных возгласов, в какой-то мере отстранится от человека, а уже потом задавать ему вопросы.

И уж, конечно, здесь нельзя заранее готовить вопросы: обязательно будешь исправлять, переправлять, передумывать, а в результате в интервью будешь похож на робота, задающего вопросы, на которые вы оба и так знаете ответы. Более того, за день до интервью Светлана попросила меня не бояться задавать ей непривычные и неожиданные вопросы. Я подумала – была не была – буду действовать по обстоятельствам и постараюсь быть совершенно раскрепощенной. Зато уж расспрошу обо всём.

Итак, подмосковный дом, чистый, прозрачный воздух, щебечут птицы и всё вокруг наполнено умиротворением и спокойствием. То есть полностью подготовлено к основательному интервью. Я решила начать с одного из самых болезненных для любого творца вопросов.

— Светлана, как Вы относитесь к критике?

— К критике я отношусь положительно, если она конструктивна, если способна помочь мне в создании, допустим, новых произведений, когда речь идёт о творчестве. Но если песня уже издана, а кто-нибудь мне пишет, что лучше было бы вот так или эдак, это ведь совершенно бессмысленно. Песню уже не изменишь, она ушла в мир, и, откровенно говоря, советуют в большинстве случаев какую-нибудь ерунду. Что касается критики в адрес моего поведения, каких-то душевных качеств, конечно, не всегда приятно бывает её слушать. Часто такая критика исходит от близких мне людей, но бывает, что у людей совершенно незнакомых какое-то предвзятое ко мне отношение. И они в интернете пишут порой всякую гадость. Я стараюсь не обращать внимания на такого рода «критику». Но если она справедливая, я всегда благодарна тем людям, которые сказали мне правду в глаза, потому что, во-первых, есть возможность посмотреть на себя со стороны, а, во-вторых, когда приходишь на исповедь, знаешь, в чем каяться.

— Светлана, как бы Вы порекомендовали относиться мирянам к выше обсуждаемому вопросу? Так же как Вы или всё-таки с учётом индивидуальных особенностей?

— Во-первых, я не вправе что-то кому-то советовать. У каждого своя жизнь и своё восприятие этой жизни. Но мне кажется, что людям негордым проще воспринимать критику, чем гордым, к коим я и себя отношу. Но люди ведь просто так не станут говорить какие-то негативные критические вещи, мы сейчас не берем во внимание людей неадекватных. Либо они действительно так считают, либо у них просто «наболело», их переполняют эмоции, у них в жизни какие-то сложности, и единственным выходом этих негативных эмоций оказываетесь вы — просто потому, что они одиноки, и им надо как-то обратить на себя внимание. Можно попытаться поставить себя на их место и понять, почему они так говорят. Вдруг в этом крике души вы сможете найти что-то важное для себя.

— Светлана, чего Вы боитесь?

— Я боюсь потерять своих близких, которых очень люблю. Понимаю, что потери в жизни каждого человека неизбежны, но страшно потерять близкого без надежды на спасение, допустим, когда человек не верит в Бога… Это самое страшное. Хотя Господь милостив, и Он будет судить Своим, неведомым для нашего ума судом, но все же… Чего боюсь? Боюсь «зазвездиться», ведь это может случиться очень незаметно… Если мне мама иногда скажет: «Света, вот здесь ты немножко «зазвездилась», я обязательно к ней прислушиваюсь, потому что со стороны не всегда себя видишь. Нужно быть бдительным.              

— Светлана, я как раз хотела поинтересоваться у Вас о Вашей маме. Расскажите поподробней о Ваших с ней отношениях.

— У нас с мамой очень доверительные дружеские взаимоотношения. Я к ней прислушиваюсь больше, чем к кому бы то ни было. К ней, к мужу, к сыну, конечно, тоже, и есть у меня ещё одна подруга детства, чьим мнением я дорожу. Эти люди не побоятся сказать мне всю правду в глаза. Ну, а мама… мама всегда меня понимает и поддерживает, как никто другой. Я ей могу всё доверить и считаю её своей старшей подругой. У нас с мамой взаимопонимание на каком-то глубинном уровне, и я это очень ценю, потому что наглядно вижу примеры разобщённости взаимоотношений между матерями и дочерьми, неприязнь какую-то, даже ревность. Знаю такие случаи. Рада тому, что у меня с мамой сложились такие отношения, это огромное счастье.

— Светлана, я как-то беседовала с одним из православных священников на тему пастырского благословения. Он порекомендовал мне относится к нему более спокойно и даже критически, сказав: «Вы, миряне, порой слишком слепо относитесь к благословению священника». А как Вы относитесь к пастырскому благословению? Как Вы выстраиваете отношения со своим духовным отцом?

— Я считаю, духовного отца нужно спрашивать о духовном. Покупка дома, холодильника, какая-то поездка не должны забивать головы наших бедных батюшек, потому что у них забот и так много: помолиться за умирающих, пособоровать-причастить болящих, к которым нужно приехать в больницу или домой, примирить враждующих, наставить заблудших… Да много всего! Допустим, я не бегаю за благословением к духовному отцу на каждый концерт. Я взяла одно благословение на всю свою деятельность и езжу с гастролями, даже не ставя каждый раз духовного отца в известность, куда еду. Я знаю, что у нас всегда есть духовная связь через молитву. Но бывает так, что ты берёшь благословение, и священник его даёт, а дело не идёт. Тут важно помнить, что самый главный наш Отец – это Отец Небесный. И если ты получаешь одобрение в виде благословения, но дело не идет, то продолжать упорно настаивать на своем, расшибая при этом голову, я считаю, не следует. Ведь воля священника, его мнение на тот или иной счет может расходиться с волей Божьей. Например, сейчас мы восстанавливаем храм в селе Липовка – имении поэта Сергея Бехтеева — на пожертвования ценителей моего творчества, которые ежегодно приходят на концерты. На сегодняшний день закончены восстановительные работы, осталось только расписать храм. И вот, к примеру, был у нас такой случай с тогдашним настоятелем — иеромонахом, живущим в монастыре. Он привык на всё брать благословение. То есть он не пользовался тем общим благословением, которое вначале дал Владыка на восстановление храма, и спрашивал у него буквально всё. Он считал, что Владыка, безусловно, может на расстоянии, не вдаваясь в подробности, решить любой вопрос. Так он пришёл и сказал: «Владыка, какие нам окна ставить?». «Делай пластиковые!» — ответил Владыка. А я была против пластиковых окон. Но я не могла переубедить. Когда мы их купили и поставили, они ужасно смотрелись. Изначально окна были старинными, с декоративной расклинкой, они великолепно выглядели. Когда я увидела новые окна, то сказала: «Батюшка, это так некрасиво, они портят весь вид». «Владыка благословил», — отрезал батюшка. Мне стоило больших трудов, чтобы уговорить его на «переблагословение» Владыки. Тогда он пришел к Владыке и сказал: «Копыловой не нравятся эти окна». Владыка вновь ответил: «Ну, пусть делает какие хочет. Бог благословит». Получилась в результате двойная работа. Но эти окна, чтоб не пропадать, опять же по благословению Владыки, поставили в строящийся дом моих родителей — специально под эти окна отверстия оконные делали. Но они оказались очень плохими – стекла постоянно «ходуном ходили». Поэтому, мне кажется, что за благословением надо обращаться только тогда, когда сам все взвесил и все просчитал – а там как Бог даст. Но и тут можно возгордиться: дескать, я и без всякого благословения лучше знаю. Всё же решение всегда остается за нашим Господом, ибо Он видит то, что нам не видно.

— Светлана, как Вы относитесь к человеческой зависти?

— Это очень сложный для меня вопрос. Я и сама нередко чувствую уколы зависти. Бывает у меня такое. Не могу иногда побороть это чувство в себе. Нельзя делить зависть на, так называемую, «белую» и «чёрную». Зависть – она и есть зависть. Иногда я слышу красивый голос и думаю: «Ах, какой голос! Мне бы такую ноту взять!» Завидно становится. Конечно, это – грех, и я его всегда исповедую. Или иногда я слышу у поэтов или в песнях ту или иную строчку и думаю: «Почему же я до такого не додумалась? Почему я такое не сочинила?». Я не знаю, зависть это или не зависть, но такие чувства я испытываю, хотя и радуюсь одновременно за других, но на исповеди я все-таки о них говорю.

— Ваши любимые поэты Серебряного века, современники. И о каких именах Вы бы хотели рассказать публике.

— Мне близок Сергей Есенин. Он трогает моё сердце. Я вообще люблю стихи, которые трогают, переворачивают нутро, которые вызывают слёзы. Есенин у меня вызывает слёзы. Из современников мне нравится Ирина Самарина. Я даже попросила у неё два стихотворения для своего репертуара. Написала музыку, но не знаю, когда они будут изданы, потому что сейчас у меня на очереди альбом про русских царей. Я его записываю на студии, получается очень интересный диск. В нём русские цари предстают в необычном свете: можно увидеть их человеческие качества, тонкий юмор, а не просто сухие данные: родился в такое-то время, умер в иное, за его правление было то-то и то-то сделано. Здесь они предстают пред нами, как живые люди. В планах еще «Песни-притчи», альбом просто песен, в который будут включены два стихотворения Ирины Самариной. Мне нравится ход её мыслей и смелые образы. Ещё мне нравится поэтесса София Никулина. Она – учительница Основ православной культуры из Рязани. У неё и музыка, и стихи авторские. Я её песню «Колыбельная» целиком с музыкой и стихами включила в уже вышедший альбом: «Не обижайте матерей». По-настоящему трогает.

— А кто из прозаиков трогает Ваше сердце?

— Если честно, я давно уже ничего из классики не читаю. Когда встала на путь воцерковления, то погрузилась в духовную литературу. Я читала святых отцов, всё, что мне попадалось в тот момент. Среди книг были и художественные, такие как «Отец Арсений», произведения Юлии Вознесенской, которой я зачитывалась. Среди классиков я отдавала предпочтение Достоевскому. Когда училась в театральном училище, читала много художественной литературы.

— Многие люди читают для собственного внутреннего обогащения. А Вы? Хватает ли Вам того резерва русских слов, который имеете?

— Да вроде не жалуюсь… Бывает, иногда и в словарик какой заглянешь, если сомневаешься в ударении или значении слова. Сейчас пишу собственную книгу, все творческие силы отдаю ей. Может, поэтому на чтение остается мало времени.

— Расскажите немного о вашей книге. Какой она будет?

— Это автобиография, по сути. Воспоминания. Какой она будет — мне сложно ответить на этот вопрос, думаю, что ответят те, кто прочтет ее. По крайней мере, я пишу искренне, стараюсь не приукрашивать. Есть интересные эпизоды, смешные… Те, кто читали, говорят, интересно. Отец Артемий Владимиров написал предисловие.

— Я бывала на концертах, где Вы показывали фотографии своего сына в офицерской форме. Он служил в армии. Пожалуйста, поподробнее расскажите об этом. Чья была инициатива его отправить туда?

— Поскольку у меня единственный сын, где-то в глубине души я не хотела, боялась, чтобы он шёл в армию, хотя я – патриот своей Родины, понимаю, что мальчик должен отслужить, и настраивала себя на это. Мы с мужем были солидарны, он в большей степени этого хотел. Мой сын тогда учился на актера, но разочаровался, начал пропускать занятия. А это было платное частное заведение. Естественно, мы с мужем возмущались. Деньги зря платим, учиться он не хочет. Мы сказали ему: «Либо иди в армию, либо работать, потому что учиться ты не хочешь, платить – мы не хотим. И тогда он сам принял решение пойти в армию. Я была на гастролях. Сын с утра мне позвонил и сказал, что он в военкомате, и его забирают в армию. А у меня гастроли. Я даже не успела вырваться, чтобы проводить его. Всё решилось стремительно. Но мне очень понравилась его решимость. Для такого поступка нужно мужество. Армия много дала ему, и я очень рада, что он послужил, повзрослел, возмужал. Стал относиться по-другому к жизни, к людям и к нам. Когда он вернулся из армии, то оказалось, что нужно снова сдавать ЕГЭ. Он осилил это испытание и потом поступил во ГИТИС, но уже не на актерский, а на продюсерский факультет.

— Когда речь заходит о снятии очередного клипа на Вашу песню, кто принимает решение, каким он будет: приглашенные профессионалы или вы? И принимают ли в обсуждении участие члены вашей семьи?

— Мой муж часто дает дельные советы. Сын принимает активное участие во всем, что так или иначе связанно с клипами. Поначалу у меня были даже не клипы, а, так называемые, подстрочники. Что вижу, о том и пою. А точнее, о чём пою, то и показываю – то есть просто фото или видеоряд, на который наложена какая-то моя песня. Поначалу мне нравилось, но сын всегда это очень критиковал. Естественно, чем дальше, тем больше у меня появлялось требований к качеству. Последние клипы на песни «Я тебя прошу» и «Рубашка» сделаны уже профессионалами. Снимали режиссёры МузТВ. Мне хочется, чтобы мои клипы не только показывались на моих концертах или болтались где-то в Интернете, но чтобы они были достойного уровня. Я вообще требовательна и к себе, и к своему творчеству. К полиграфии, к обложкам дисков. Мне хочется, чтобы всё было качественно. Конечно, ранние клипы с любительской съемкой дороги сердцу, но все равно кустарны. Я бы хотела дальше двигаться в направлении профессиональных съемок и высокого качества. Не хочется делать много средненьких клипов, лучше один – но хороший.

— У Вас очень высокие требования к самой себе. Какие из ваших песен наиболее сложно создавались? Как они теперь воспринимаются слушателями?

— Я не могу сказать, что создание песен даётся сложно. Кстати, песня «Троица», о которой я рассказываю на концертах, имеет непосредственное отношение к благословению батюшки. Он благословил написать эту песню на его фразу, сказав мне припев: «Верь в Святую Троицу, и всё устроится». А почему-то песня не складывалась. Год не складывалась, два не складывалась, а на третий – родилась. В основном, если я берусь за песню, то она сочиняется достаточно быстро. Я не люблю написать, а потом бросить. Бывают иногда заготовки. Но это, как правило, бессюжетные песни. Больше мне нравится сочинять истории. На создание песни уходит приблизительно неделя. Могу написать за два-три дня, но предпочитаю, чтобы песня вылежалась. Нужно сначала сочинить, а потом на второй-третий день послушать запись на диктофоне. Обычно я именно так и делаю. Сразу видны недостатки. Тогда и дорабатываю их. Творческих мук у меня особо не бывает.

— В Вашей песне «Худое дерево» есть замечательная строчка: «Я ещё совсем далёкая от того, о чём пишу». Насколько православная вера помогла Вам преобразиться внутренне и внешне? Вы на одном из своих концертов прокомментировали песню «Заблудшая овечка», сказав зрителям, что у Вас произошли явные внутренние изменения к лучшему. Вы уже стали не той заблудшей овечкой?

— Скажу так: я другая сейчас по сравнению с той собой — студенткой Театрального училища. Говорить о том, что я достигла каких-то духовных высот, не могу. Я по-прежнему далека от того, о чём пишу. Меня нельзя отождествлять с песнями, потому что я всего лишь проводник. Мне Господь дал талант, и я это чувствую. Талант написать песню – есть не у каждого, но талант сделать свою душу чистой и достойной дается каждому. Стать лучше и чище может любой человек, независимо от социального статуса. Но не все хотят трудиться. Не могу сказать, что тоже преуспела в этом, потому что для меня легче писать песни, думая о том, что я этими песнями спасусь. Но это не так. Не песни спасут, а именно труд, работа над своей душой, над своими недостатками и пороками, а этим как раз я не занимаюсь в полной мере, потому что это действительно трудно. Что касается других людей, я знаю одно: Господь каждому даёт возможность познать веру. В определённый момент своей жизни каждый человек имеет возможность прийти к Богу и обрести спасение, но не каждый человек хочет слышать Бога, не каждый отзывается на голос Господа в своём сердце. Но никогда нельзя кого-то насильно тянуть за уши, наставлять, назидать, ибо это может только оттолкнуть. В моей концертной деятельности были такие случаи, когда люди после очередного концерта, послушав песни из моего репертуара, шли креститься. Но я никоим образом не приписываю ничего самой себе. Талант даётся от Господа. Я – как та ржавая труба, через которую идёт чистая вода.

— Светлана, Вы бы хотели попросить у читателей молитв о Вашем творчестве и о Вас?

— Ну, не знаю даже. Когда мне люди говорят: «Мы молимся за Вас», я понимаю, что они это делают от всего сердца. Если есть расположение за меня помолиться, люди это сделают сами, без моей просьбы. А, впрочем, как, наверное, будет здорово, если каждый, читающий эти строки, тихонько прошепчет: «Спаси, Господи, и помилуй рабу Твою Светлану с ее сродниками и даруй им всем спасения!»

— Светлана, в этом году у Вас с супругом Серебряная свадьба. Понятно, что у Вас нет рецептов для всех, но как сохранить супружеские взаимоотношения, постоянно поддерживая тепло семейного очага? На что, в первую очередь, супруги должны обращать внимание? Что должно быть в мужчине и в женщине, чтобы вырастить хороших детей?

— От того, что я скажу, что должно быть в мужчине, это в нём не появится, потому что человек, какой есть, такой и есть. И только сам мужчина может сам себя изменить по собственному желанию. Если я буду говорить ему: «Ты такой, ты не такой. Ты будь таким» — это бесполезно, пока он сам не поймёт, что он должен меняться. Ничего не получится. Поэтому мы должны воспринимать его таким, какой он есть. Но мы, женщины, можем изменить себя. Нам нужно прислушиваться, когда муж говорит: «Ты такая, сякая», нам нужно чутко прислушаться и захотеть изменить в себе то, что ему не нравится. Здесь нужно только требования предъявлять к самой себе. Становясь лучше, мы подталкиваем к этому всех, кто нас окружает. Что касается сохранения самой семьи, бывают, конечно, моменты недопонимания. Мне кажется, что моя песня «Тонкая натура» очень полезна. Я сама вдруг это осознала. Поссоришься с близким человеком, не обязательно с мужем, и обиду держишь внутри себя. А если подумаешь и представишь, что сейчас его вдруг не станет, хватит его «кондратий», и он умрёт, проходит обида, всё кажется таким мелким и ничтожным. Просто нужно подойти глобально к проблеме, и она покажется мизерной, не стоящей даже выеденного яйца. Как только представишь, что человека нет на этой земле, сразу хочется броситься к нему, крепко обнять, поцеловать и попросить прощения. Потому что, если он тебе дорог, ты не представляешь себе жизни без него. Нужно беречь этого человека, чтобы он как можно дольше был рядом.

— Светлана, Вы часто улыбаетесь на сцене, в общении с людьми. У Вас замечательная улыбка. Это Ваше внутренне состояние или приходится улыбаться?

— Я вообще очень не люблю лицемерие. Если мне приходится улыбаться искусственно, я себя за это не люблю. Я – человек прямой и открытый.

— Светлана, благодаря Вашим гастролям Вы посетили большое количество стран, но в песнях часто признаетесь в любви к России. Что хорошего есть в зарубежных странах, которые Вы посещали и что все-таки есть такое особое в нашей стране, что заставляет вас вновь и вновь писать о ней стихи и песни.

— На самом деле, в каждой стране очень красиво. Трудно что-либо выделить. В Америке прекрасные места, зелень, красота, необыкновенные деревья. И в Германии есть уголки, которые особо привлекали мой взгляд. Мне кажется, дело не в красоте природы. Я не могу сказать, что в России самая красивая природа, но она родная. Может быть, родная – как раз от слова «родиться». Здесь мы родились. Здесь наши корни, наши близкие.

— Светлана, Вы владеете иностранными языками или говорите только на русском?

— На бытовом уровне я изучала английский. Могу объясниться в кафе или в магазине. Мне не хватает практики. Я очень люблю русский язык. Он – разносторонний, такой необыкновенный! Иной раз забавный. Бывает, пишешь стихи, и, кажется, никак не получится здесь рифма. Не выкрутить строчку. В результате всё равно рифма находится. В русском языке столько возможностей — это действительно богатейший язык!

— Вы давали концерт в Донецке. Я слышала, как Вы рассказывали о том, как исполняли песни для публики, а рядом падали снаряды. Ещё бы раз вернулись туда?

— Да, я возвращалась ещё раз. Там я действительно нужна людям. И это – главное…

   — Светлана, расскажите, пожалуйста, о новом предстоящем концерте в ноябре в городе Москве с участием Вашего духовного отца протоиерея Артемия Владимирова. Концерты с Вашим духовным отцом – особые. Как Вы относитесь к тому, что он находится рядом с Вами на сцене?

— Это и особая радость, и особая ответственность. Это и желание быть на высоте, потому что батюшка один из самых строгих критиков для меня. Хотя по причине своей деликатности он ничего плохого не скажет, но все равно мне хочется быть достойной своего отца. Но это, наверное, и естественно. Мне всегда хочется быть лучше, если я нахожусь рядом с дорогими мне людьми. Хочется именно быть, а не казаться. Правда, не всегда получается…

— Светлана, раньше Вы писали стихи для известных людей. Вы сотрудничали с такими исполнителями, как Кристина Орбакайте, Игорь Саруханов и другие. Ваше творчество отделило Вас от них. Это потеря или Вам нравится та сугубо личная сфера, которую создаёте только Вы от начала до конца. Хотели бы Вы ещё с кем-то сотрудничать в дальнейшем или достаточно своего творчества.

— На сегодняшний день хватает работы. У меня очень много планов, которые надо успеть реализовать. Моё творчество, конечно же, изменилось с приходом духовника. Я вдруг поняла, что то, чем я занималась на тот момент, не стоит того, чтобы тратить силы, время, талант. Ведь если Господь дал талант, нужно его использовать по назначению, а именно, прославлять Его имя. Поэтому, когда я начала писать такого рода произведения, для меня прочее стало неинтересным и скучным. Вспоминаю, обратился ко мне Игорь Саруханов. Позвонил и сказал, что сочинил симпатичную мелодию. Попросил написать к ней стихи. Я сразу отказалась, сказав, что сейчас занимаюсь написанием песен для своего репертуара. И вдруг на том конце провода я услышала плач ребенка. Поинтересовалась: «У тебя кто-то родился?». Он мне ответил: «Дочка. Любовь. Ей один месяц». Я воскликнула: «Игорь! Давай мы напишем с тобой колыбельную!» Я не припоминаю, чтобы мужчины пели колыбельные. Он сразу же поддержал меня. Буквально за ночь у него родилась мелодия. Он мне её прислал, а я тогда болела, лежала дома в постели. За день написала стихи и отправила в ответ. Так появилась песня: «Лялечка в конвертике». Это была, пожалуй, последняя песня, написанная для другого исполнителя.

— Светлана, как Вы относится к творчеству поэта Эдуарда Асадова? Его многие критикуют, не принимают профессионалы, а обычные люди с радостью читают его стихи.

— Хотя его не принимают маститые поэты, но я очень люблю Эдуарда Асадова. Как я уже сказала, я люблю творчество, которое трогает душу. Меня трогает Асадов. Я даже написала мелодию на одно из его стихотворений. Я его очень любила с детства, плакала, помню, когда читала его стихи.

— Светлана, ничто человеческое Вам не чуждо. Поделитесь, пожалуйста, своим любимым кулинарным рецептом.

— Я делаю очень вкусные драники. Я вообще люблю драники. Когда много путешествуешь, приходится часто питаться в ресторанах. Не потому, что хочется туда зайти, посидеть, а просто нужно поесть и бегом идти спать. Но нигде таких вкусных драников, какие я умею делать, не подают. Кстати, очень хороший рецепт для поста. А главное, очень простой. Натирается картофель, причём, не обязательно на мелкой тёрке, можно взять крупную или электроизмельчитель. На одну порцию уйдёт 3-4 средних картофелины. Важно не пересолить, буквально небольшую щепотку добавить. Я использую крупную соль. И всего лишь столовая ложечка без верха пшеничной муки высшего сорта, ржаная сюда не подойдёт. Если картошка поздняя, уже зимняя, она может мало давать сока. На раскалённую сковородку налить масла, подогреть его, ложечкой выкладывать массу и расплющивать на сковородке, чтобы драники были тоненькие. Когда будет виден позолочённый краешек, лопаточкой с помощью вилки перевернуть на другую сторону, чтобы у драников получился золотистый, а не коричневый оттенок. Не нужно, чтобы они слишком хрустели. Лучше, чтобы драники были с мягкой серединкой и хрустящим краем. Простой 10-15 минутный рецепт. Всегда выручает.

— Вы и супруга приобщили к кулинарному искусству. На Фэйсбуке размещали информацию о том, что муж Вас кормит сделанными собственными руками пельмешками из рыбы, которую он же поймал.

— Ему пришлось освоить кулинарные хитрости и премудрости. Я восхищаюсь им. Притом, что у нас свой дом, и нужно много времени и сил отдавать огороду, пруду, зимой убирать снег, он нашёл особую прелесть в приготовлении еды. Когда я приезжаю с гастролей, ему нравится накормить меня чем-нибудь вкусненьким. Он освоил разные соленья и даже консервирование соков! Вообще, я считаю, что любой человек, должен стараться другому сделать приятное, а все, что он делает, делать самым наилучшим образом.

— И последний, чисто женский вопрос. Вы замечательно выглядите. Как поддерживаете такую изумительную форму?

— Во-первых, у меня как-то нет интереса к тому, что касается каких-то там упражнений, фитнеса и так далее. Никак не могу себя заставить приобщиться даже к обычной гимнастике. Но я благодарю Бога за то, что Он дал мне такую конституцию, внешность. Конечно, я ухаживаю за собой по мере сил, но моей большой заслуги здесь нет.

— Светлана, спасибо Вам огромное за это интервью. Что бы Вы хотели пожелать нашим читателям?

— Мира, здоровья, терпения и, конечно, любви!

Источник — журнал «Живое слово»

Концерт: 22 февраля
Наверх